Я родился и вырос в Хемптонс. Что вы думаете при упоминании об этом месте? Всё правильно, элитное жильё для богатеньких. Таковой моя семья,в общем-то, и являлась: отец - банкир, а мать - владелица небольшой сети цветочных магазинов. Я ни в чём не нуждался, мог сорить деньгами налево и направо. В школе я был довольно популярен, не одна девушка пыталась добиться моего внимания. При всём при этом учился я вполне себе сносно. Не круглый отличник, конечно, но тем не менее. В старших классах даже попытался собрать свою музыкальную группу, но очень быстро понял, что это не моё. Гораздо больше меня привлекало другое. И это другое очень не нравилось моему отцу, который мечтал, чтобы я пошёл по его стопам. Так что когда я заявил, что хочу стать копом, реакция была весьма красочной. Были типичные угрозы лишить карманных денег и всё такое, как это обычно бывает.
Особенно ситуация накалилась, когда мне нужно было выбирать университет или колледж, это было ближе к концу обучения в старшей школе. Но в итоге, как ни странно, нам удалось прийти к компромиссу, и я поступил в Школу юридических наук Нью-Йоркского университета, где проучился до 26 лет.
Однако детское желание стать копом так до конца меня и не отпустило. В итоге я принял решение после учёбы устроиться работать следователем, но отцу об этом не сказал, чтобы избежать очередного взрыва негодования. Но и не стал скрывать от него факт получения разрешения на ношение оружия в 21 год: у него у самого было и разрешение, и ствол в сейфе (правда, при мне он его оттуда так ни разу и не достал). А к 22 годам я смог накопить денег на свой собственный пистолет, который держу при себе до сих пор.
А ещё в студенческие годы я познакомился с Мередит. Мередит Браун, недавно переехавшая в Хемптонс и теперь живущая по соседству, сразу привлекла моё внимание, как только я её увидел. Раскованная, импульсивная, она была типичная афроамериканка. Да, Вы не ослышались, я встречался с чернокожей девушкой. Скучно нам не было. Мы ссорились и опять мирились, могли подолгу не разговаривать, а потом проводить кучу времени вместе, будто навёрстывая упущенное. Единственной проблемой было то, что отец её был расистом и не переваривал белых, и ко мне относился соответствующе. Некоторые из наших ссор именно на этой почве и происходили.
Мы встречались около года, и этого мне хватило для того, чтобы решиться сделать ей предложение. Однако когда я, вертя в пальцах приобретённое недавно кольцо, позвонил Мередит, чтобы пригласить её на свидание, она во время разговора перехватила инициативу на себя и объявила, что прекращает наши отношения. Это было для меня большой неожиданностью и, что там скрывать, выбило из колеи, однако через время я пришёл в норму и попытался привыкнуть к жизни без неё. Но и это мне сделать не удалось. Потому что спустя месяц мне по почте пришло приглашение. На свадьбу. На её свадьбу.
Там я, понятное дело, чувствовал себя не в своей тарелке. Ну хоть с женихом Мередит поближе познакомился. Райан Тёрнер, какой-то там чернорабочий, помогавший строить дом её отца. Такой же белый, как и я. То есть, почему отец Мередит не испытывал к нему такой резкой неприязни, в принципе, понятно. Но я так и не понял, что нашла в нём она. Впрочем, и выяснить не пытался. Ушёл раньше всех, как только появилась возможность.
Прошло десять лет. У меня были другие женщины, но ни на одной из них я не женился. Не то, чтобы я надеялся заново сойтись с Браун (то есть, теперь ужё Тёрнер), а просто не хотел, меня вполне устраивала жизнь одиночки. За это время я успел окончить университет, поставить отца перед фактом выбора профессии (его согласие мне тогда уже не требовалось), поработать три года следователем (здесь пригодилось и образование, и право на ношение оружия), а затем, имея за плечами нужный опыт, переквалифицироваться в частного детектива, дабы иметь бо́льшую свободу действий. В общем, можно сказать, в какой-то мере я реализовал свою детскую мечту.
Но несколько месяцев назад Мередит снова вошла в мою жизнь. Оказалось, что её брак трещит по швам, несмотря на то, что она родила от этого Тёрнера ребёнка. И тут я внезапно понял, что хочу поддержать её, быть с ней рядом, возобновить наши отношения. Мы снова сошлись, дошло до того, что она от меня забеременела, но спустя небольшое время снова поссорились. И на этот раз игнорировали друг друга месяц, которого хватило обоим, чтобы захотеть в очередной раз помириться. И всё бы хорошо, но буквально через пару дней после этого я был вынужден уехать из города по одному делу, порученному мне очередным заказчиком.
На него у меня ушло около трёх недель. Дело оказалось не из самых простых, однако в итоге мне удалось в нём разобраться. И теперь всё, чего я хотел - это вернуться назад, в Нью-Йорк, к любимой женщине, ждавшей от меня ребёнка.
И я вернулся. Вот только Мередит уже не ждала ни ребёнка, ни меня.
Как я узнал позже, пожар охватил дом Браунов в считанные минуты, не оставив никому из его обитателей шансов выбраться наружу. И случился он как раз тогда, когда все они были дома. Следствие вскоре пришло к выводу, что поджог был намеренным. Виновный нашёлся довольно быстро, самостоятельно сдавшись в руки закона. Молодая девушка, признавшаяся, что сожгла Мередит заживо на почве ревности. Было в её поведении что-то такое, что мешало мне поверить в эту версию, ставшую официальной, но тогда мне было всё равно. Я потерял любимую женщину. Потерял неродившегося ребёнка. Я не мог поверить в то, что их больше нет, и это всё, что волновало меня. Однако через время я решился провести собственное расследование, чтобы выяснить, что на самом деле произошло и кто виновен в смерти Мередит. Спустя некоторое время работа дала первые плоды, и мне удалось найти один конец в запутанном клубке событий. Я обратился к следствию, обвинив в случившемся Райана Тёрнера и предъявив то, что мне удалось на него найти, но детективы и слушать меня не захотели, в итоге объявив виновной признавшуюся девушку и приговорив её к тридцати годам. Тем не менее, я не сдался и продолжил действовать. И вскоре выяснил, что Тёрнер, получив причитавшееся ему по закону наследство Браунов, скрылся в неизвестном направлении. Впрочем, не в таком уж и неизвестном. Отследив его операции по кредиткам, мне удалось его вычислить. Он обнаружился в городе Хьюстон, штат Техас. Недолго думая, я собрал вещи и поехал туда же. Хьюстон встретил меня не слишком-то дружелюбно (но это уже отдельная и весьма длинная история), однако своей цели я в итоге добился, так что та девушка теперь на свободе, а Тёрнер, похоже, до конца своих дней не увидит белого света. Ну а я вернулся домой, в Нью-Йорк. Здесь я уже более-менее пришёл в себя после всего случившегося, и теперь готов искать новый смысл своей жизни. Искать - и просто жить дальше. |
Что я могу сказать о своём характере... Пожалуй, я из тех, кто видит чёткую границу между хорошим и плохим. Но видеть и соблюдать - не одно и то же. Это ви́дение не означает, что я не способен переступить через некоторые принципы морали или даже закон, если того потребует ситуация. Помимо этого, я всегда стараюсь соблюдать границы между личным и относящимся к работе, а также расставляю приоритеты: если в данный момент времени важнее работа, то я временно отодвигаю остальное на второй план. (Порой могу при этом несколько перегнуть палку или резко высказаться резко по отношению к тому, кто требует моего внимания, когда я занят работой; но возникающие при этом "острые углы" по возможности стараюсь потом сглаживать.) Опять же, это не означает, что в этот момент я не думаю о своих близких или же о тех, кому намерен воздать по долгам. И я обязательно дам Вам понять это, а также и то, как именно я к Вам отношусь. Причём не обязательно словами: иногда один взгляд способен сказать больше, чем сотня слов.
Я не слишком вспыльчив; чтобы я повысил голос, а тем более наставил на Вас пушку, придётся хорошенько постараться или, в частности, начать угрожать при мне моим близким или же дать понять, что собираетесь причинить им вред. При этом моя реакция будет напрямую зависеть от степени Вашей агрессии в мою или их сторону, и я не исключаю, что дело может дойти до пули в лоб. Я уже говорил, что способен переступить закон.
При разговоре я по большей части выражаю мысли чётко, не распыляясь на длинные фразы; исключения бывают, но крайне редко.
От роскошной жизни и привычки сорить деньгами я давно отучился. Во-первых, я не банкир, как мой отец, и давно уже не являюсь частью элиты Хемптонса; во-вторых, всё произошедшее со мной успешно вытравило из меня повадки представителя этой самой элиты.
К работе подхожу ответственно, тратя должное количество времени на поиск и анализ информации. Навык оперативной работы также в наличии. Всегда стараюсь держать слово и не подводить - заказчика или же того, кому что-либо пообещал. Считаю, что безвыходных ситуаций не существует, а потому ищу выход до последнего, даже если он изначально не виден. |
пост ...Всё пошло наперекосяк несколько часов назад. На дальнем конце первого сектора Лабиринта, примерно в часе бега до последнего его тупика. Чтобы с такого расстояния добраться до Глэйда до закрытия Ворот, нужно передвигаться бегом, позволив себе лишь несколько минутных остановок для передышки, даже если маршрут не самый длинный.
Сегодня же стены расположились так, что маршрут до Ворот был, наоборот, не самым коротким. И уж точно быстроте передвижения по нему никак не способствовало наличие весьма тяжёлой ноши на плечах.
Одного беглого, в долю секунды, взгляда на наручные часы хватило, чтобы понять, что время поджимает. Всего пара быстрых вдохов-выдохов, затем Минхо поудобнее перехватывает безвольно повисшее на нём тело вожака глэйдеров и продолжает двигаться дальше. Как можно быстрее. Как можно меньше времени на передышки, меньше остановок. Иначе он просто не... Нет, он должен, должен успеть. И дотащить этого чёртова Мистера Президента до Глэйда, где он получит свою чёртову сыворотку и встанет на ноги, поправится. Пусть только попробует не поправиться!
Допускаю, что вы не совсем понимаете, что, собственно, произошло. А всё дело в том, что Алби, того самого вожака подростков, ужалил гривер. Тот самый, которого куратор Бегунов нашёл день назад и счёл мёртвым. Оказалось - ошибся. Оказалось - эти твари очень умело могут прикидываться трупами, не подавая абсолютно никаких признаков жизни. И как только двое подобрались к нему поближе - всё, "ловушка" сработала. Эта уродливая помесь машины и зверя напала на них. Как выбрались живыми - неясно. Хотя "живыми" - это с большой натяжкой сказано. Оба исцарапаны так, что почти ни одного живого места не осталось, а Алби, к тому же, без сознания и ужален. Вот тебе и проверили "труп" твари, да?
Быстрее, быстрее, быстрее... Чем больше азиат старался нагнать время, тем больше оно, казалось, от него ускользало, но он ни за что не сдастся. Вдох-выдох, вдох-выдох, и дальше, вперёд, к спасению. Не останавливаться. Не сдаваться. Ни в коем случае. Можно бросить ношу и добраться бегом, спастись хотя бы самому, но нет. Не-е-е-ет, об этом не может быть и речи. В какой бы манере Минхо ни общался с этим чернокожим парнем, тем не менее он знал, что тот нужен им. Остальным парням. Просто потому, что они оба находятся в этой бетонной "клетке" дольше, чем многие другие. Просто потому что он смог стать толковым лидером. Да к чёрту объяснения, и так всё понятно, разве нет?
Ярко-оранжевое солнце неумолимо уходило за горизонт. Небо стремительно темнело. Ещё немного - и Ворота начнут закрываться. А двигаться вперёд, тем временем, было всё тяжелее - чёрт, и когда это Алби успел так разжиреть на местных харчах, а? Почаще бы ему бегать по Лабиринту, да сбросить пару-тройку кило... Пару-тройку десятков...
Перевести дыхание - быстро - и дальше. Дальше. Дальше! Терпя боль в местах порезов - а места эти практически повсюду. На спасение им остаются считанные минуты.
Пять минут. Четыре. Три. Две...
Ноша предательски сползает с плеч.
- Ах ты ж! - Усилие. Перехватить тело Алби и продолжать движение.
Одна минута. Ворота уже маячат впереди, но до них долбанная сотня метров. Он не успе...
Он должен. Иначе просто конец. Конец им обоим.
Отчаянные рывки. Отчаянные попытки ускориться хоть немного.
Огрушительный грохот. Стена приходит в движение. (Быстрее, быстрее!..) И чья-то фигура в неумолимо сужающемся проёме.
- Он задел его!.. - выкрикнул азиат, подняв голову, стараясь перекрыть голосом звук трущихся друг о друга исполинских бетонных плит, не прекращая попыток добраться до вых...
Тело Алби окончательно сползает с плеч и падает на бетон. А сердце - тяжёлым камнем куда-то в район пяток.
"Нет, чёрт, только не это! - Попытки поднять его обратно. - ДА ЧТОБ ТЕБЯ!!"
В конце концов, просто взять лидера за руки и тащить, тащить его. Впереди десятки метров и полминуты. Полминуты...
И чёртов выступ в бетонном полу. Слишком неприметный (когда нет времени, мать его, под ноги глядеть!), но достаточный для того, чтобы споткнуться.
"Поднимайся. Поднимайся, ну! Давай!!"
Пять секунд. Четыре. Три. Две. Одна.
БАМ!!!
Тяжёлое эхо прокатилось, казалось, по всему Лабиринту. Стены сомкнулись. Не успел. Не_успел... Теперь им обоим точно конец.
Эхо стихло, и осталась давящая, почти осязаемая тишина, будто все звуки остались там, в Глэйде. Здесь же из звуков было только тяжёлое дыхание азиата. И... у него глюки, или здесь есть кто-то ещё?
Минхо снова поднял голову. И честно попытался выдать что-то вроде смешка. (Получилось чертовски плохо.) Здесь был ещё и этот Салага. Как там его?.. Томас. Шнурок.
Да какая теперь разница.
Бегун приподнялся, с тем чтобы тяжело опустить на бетон пятую точку, продолжая переводить дыхание. Чёртов герой, дурья башка. Вот и что, что было у него на уме, когда он рванул сюда через закрывающиеся Врата? Теперь просто вместо двух трупов будет три. Всё.
Минхо поднял на Салагу ничего не выражающий взгляд.
- Псих ты чокнутый. - Голос звучит негромко, но в повисшей тишине отчётливо слышно каждое слово. - Считай, ты уже труп.
Их имена на стене наверняка уже начали вычёркивать. И наверняка этим занимается Галли. Этот чёртов ушмарок Галли, который давно уже хотел, чтобы и Минхо, и Томас подохли. Жаль только, трупов он, скорее всего, не увидит. Вот досада-то.
|
Было ощущение, что что-то пошло не так. Это не было ощущением, это было правдой, все пошло не так, все пошло не так уже достаточно давно. И вся ненависть выплескивается на других людей. Ди просто хотел быть любимым, хотел любить, хотеть жить окрыленным. 
3700
